Хмурая и дождливая осень 1872 года выдалась для небольшого губернского городка непохожей на другие. О тех страшных событиях повествует их молодой очевидец. Он называет себя Хроникером, но для полноты рассказа начинает несколько издалека: В монастырскую келью зашел красивый молодой человек с лицом напоминавшим маску. Николай Ставрогин принес монаху мелко исписанные листы – свою исповедь, где сознавался во всяческом разврате и непомерной злобе, хотя сожалел, похоже, только об одной маленькой девочке… «Вы видите его?» - спросил монах. «Кого?», - удивился Ставрогин. - «Беса». Город пока еще жил обычной жизнью. У Степана Трофимовича Верховенского, чье имя тогда произносилось чуть не наряду с именами Белинского, Чаадаева, собиралось местное общество. В городе передавали, что кружок этот - рассадник безбожия... Среди единодушных вольнодумцев выделялся пожалуй только Шатов – бывший студент. Ему предстоит сыграть во всей истории особую роль. Мать Ставрогина, Варвара Петровна - женщина нравственная, но властная - когда-то полностью переменившая жизнь Степана Трофимовича, предложив за п
События, ставшие впоследствии легендой, начались по приезде в город Ставрогина и Верховенского – его завистника и почитателя, о котором говаривали, что он революционер и был притянут к делу. О Ставрогине ходили странные слухи. Однажды, четыре года назад, появившись в дворянском собрании, он оттаскал за нос одного из старейшин, некого Гаганова в ответ на привычку того приговаривать: «Нет-с, меня за нос не проведут!» Или, вот, ни с того ни с сего укусил прежнего губернатора за ухо, когда тот доверчиво подставил его в ответ на свои нравоучения. Все объяснилось разом. Ставрогин был болен, лечился, и теперь вновь в здравии внял уговорам матери вернуться. Варвара Петровна, поджидая гостей, заехала помолиться в церковь. Там набеленная и нарумяненная ее внимание привлекла Марья Лебядкина. Что-то дрогнуло в груди Варвары Петровны, и она забрала блаженную к себе домой – отогреть и угостить кофеем. Но чем дальше, тем более становилась понятно, что Лебядкина не простая нищенка и много тайн стоит за ее появлением. О некоторых мы узнаем сразу - как, например, живя в Петербурге, Ставрогин защитил ее
Утром Ставрогин отправился к Шатову предупредить о том, что его могут убить. Они говорили долго. Шатов старался напомнить Ставрогину его же мысли о величии русского народа, но в результате сам не смог ответить на вопрос, верит ли он в Бога. Марья Лебядкина ждала Ставрогина весь день – набелилась и нарумянилась. Он предлагал ей ехать с ним жить в Швейцарию, но блаженная перестала узнавать Ставрогина, обвиняя его в измене самому себе и почему-то уверяя, что не боится его ножа. В бешенстве Ставрогин покинул ее. «Нож, нож», - уходя бормотал он. На мосту его поджидал Федька каторжный – бывший крепостной Верховенского. Федька ограбил и убил церковного сторожа и теперь предлагал свои услуги Ставрогину. Рассердившись, Ставрогин с силой бросил его о землю. В федькиной руке блеснул нож. Вдруг настроение Ставрогина изменилось, он посоветовал Федьке грабить и убивать еще. И тогда Федька намекнул ему, что может и Лебядкиных убить, только денег надо. Ставрогин, неожиданно расхохотавшись, бросает в него пачкой банкнот. Дома Ставрогина поджидает Даша. Она все просит «кликнуть» ее, желая любви, но
В Дворянском собрании живо обсуждали дуэль Ставрогина, всячески одобряя его. Надо сказать, что в целом в городе наступила «странная развеселость», в моде был «некоторый беспорядок умов». Однажды утром было обнаружено, что разбито стекло у иконы Богоматери, а за ним мечется мышь. Народ реагировал по-разному – кто-то смеялся, подъехавшая Лиза пожертвовала храму бриллиантовые серьги. На площади арестовали книгоношу, продававшую Евангелие. У нее в мешке были обнаружены фотографии неприличного характера. Похоже только Хроникер заметил убегавшего Лямшина, который фотографии эти подбросил. В гостиной Юлии Михайловны, жены губернатора, образовался сам собою интимный кружок, где в правило вошло делать всякие шалости. Одной из невероятных идей Юлии Михайловны было устройство бала для гувернанток в свете беспокойства о судьбах обездоленных. Пригласили Степана Трофимовича прочесть какую-нибудь лекцию. Это предложение оскорбило Степана Трофимовича, и он решил «опровергнуть» все это собрание, но главное – на глазах Варвары Петровны. Их объяснение было тяжелым. Варвара Петровна снова
Верховенскоий уговорил Ставрогина посетить местное тайное общество – «наших». Он надеется, что Ставрогин станет для них идолом и просит «сочинить себе физиономию», но Ставрогин остается равнодушным. В гостиной Виргинских слышна брань, но с появлением Ставрогина и Верховенского все замолкают. Однако вопреки всеобщим ожиданиям собрание никто не начинает. Верховенский требует коньяку и принимается стричь ногти. И только когда речи доходят до абсурда, Верховенский вдруг задает решающий вопрос: «Если бы каждый из нас знал о замышленном политическом убийстве, пошел бы он донести?» Все такую возможность отрицают, и только Шатов поднимается и уходит. За ним уходит и Ставрогин. Верховенский догнав Ставрогина то упрекает его, то соблазняет перспективой возглавить движение. «Вы что меня преступлением связать хотите?» - Ставрогин с силой бросает Верховенского о землю, но тот поднимается и предлагает Ставрогину привезти Лизу. В темноте кабинета Ставрогину вновь является образ девочки. Он вспоминает, как Матреша что-то напевала, сидя в его комнате, как мать часто била ее, а он смотрел, к
Новый губернатор, если верить Хроникеру, - «вобравший в себя лоск новейшего либерализма», суровых порядков поначалу не заводил, полагая, что нет ничего прочнее губернаторской власти. Однако волнения в городе приобретали все больший масштаб. На площади у губернаторского дома собрались рабочие. Но постояв немного, они разошлись не в состоянии выразить своих требований. Лембке был вне себя. Неприятностей не избежала даже жена губернатора Юлия Михайловна. Лембке требовал, чтобы она разогнала безбожный кружок, а женский вопрос закрыла. Но к балу было уже все готово. Большая зала наполнилась гостями и грянула музыка с хоров. Но очень скоро все пошло как-то не так. Речь Степана Трофимовича о Шекспире и Рафаэле закончилась упреками и скандалом. Разные бесчинства приобретали все больший размах. Публика изрядно выпила и носилась по дому, появились люди в масках, музыканты от кадрили перешли к непристойному канкану. Вдруг зала озарилась заревом. Это горел город. Пожарные лили воду всю ночь, но дома Замоскворечья очень обгорели. Более других пострадал дом Лебядкиных. Вынесли два обугленны
Верховенский сдержал слово - эту ночь Лиза была у Ставрогина. Утром они объяснились – более между ними не было никаких чувств. В ответ на известие о смерти Лебядкиных, Ставрогин произнес, что не убивал их, но знал, о том что это случится. Услышав это, Лиза помчалась на пожарище. Подойдя к дому поближе, она наткнулась на толпу озлобленных рабочих. Ее обступили. Через несколько минут она была мертва. Для организаторов поджога развязка наступила неожиданно – за доносами последовали аресты. Действовать надо было решительно, и Верховенский говорит о необходимости убить Шатова. Шатов как раз спал, когда в его двери постучала Марья - неожиданно вернувшаяся к нему жена. Вот-вот она должна была родить. Обезумевший от неожиданности и счастья Шатов помчался искать повитуху. Виргинская, накануне принимавшая у себя собрание, согласилась помочь. Она была цинична и груба, но они не думали о том, что отцом ребенка был Ставрогин. Они были готовы принять свое новое счастье. В двери постучали. Юный Эркель пришел известить Шатова, что «наши» ждут его в парке.
Держа фонарь и пересвистываясь с компаньонами, Эркель вел Шатова через парк. Меж тем Верховенский внушал неокрепшим революционерам, что отступать поздно. Не выдержал Шигалев. Только безразличие, написанное у него на лице, избавило его от пули Верховенского. Встретившись на тропинке с Шатовым и Эркелем, он молча прошел мимо. Несмотря на неопытность убийц, все окончилось скоро. Труп бросили в воду. Расходились по одному. Верховенский направился к Кириллову, чтобы получить признание и предсмертную записку. Кириллов все подписал, и, следуя своей теории свободы, пустил себе пулю в лоб. Проснувшись от выстрела, Марья поняла, что муж ее убит. К полудню она впала в беспамятство, и скончалась дня через три. Простуженный ребенок умер еще раньше. На месте убийства был найден картуз Шатова. Очень скоро Лямшин отвечал на допросе, а Верховенский вновь покинул Россию. Степан Трофимович остался верен своему решению и отправился путешествовать